В жизни каждого человека есть момент, который является самым трудным, – потеря близкого. Пережить это горе бывает очень нелегко. Чтобы помочь людям достойно попрощаться с родными и отпустить боль утраты, в муниципальной ритуальной компании МБУ «Некрополь» трудятся специальные люди – церемониймейстеры. Одна из представительниц этой редкой профессии – Наталья Булах – рассказала корреспонденту «В» о своей работе.

Дом близ кладбища…

Однажды семья Булах переехала в дом, расположенный рядом с Морским кладбищем во Владивостоке. После переезда Наталья задумалась о поиске работы.

– Мы жили рядом с кладбищем, и меня позвали туда работать. В крематорий требовалась уборщица. Я проработала там шесть лет, убирая зал после прощаний. И как-то так получилось, что начала помогать людям прощаться с близкими. Потом меня перевели в церемониймейстеры, – вспоминает Наталья.

В единственном крематории Владивостока, который находится в ведении МБУ «Некрополь», сейчас работают три специалиста, ведущие церемонии прощания. Два из них, включая Наталью, имеют большой опыт. Третья сотрудница пришла на предприятие недавно. В обязанности церемониймейстера входит не только предоставление возможности родным и близким попрощаться с человеком, но и поддержание порядка в зале.

– В зале я слежу за всем, что происходит. На прощаниях бывает по-разному. Кому-то тяжело, кто-то не очень понимает, что делать. Я всё равно нахожусь в помещении и контролирую процесс прощания, подсказываю людям, как себя вести. Такая тема вообще очень тонкая. Кто не может тут работать, тот сразу же уходит. Такого нет, чтобы человек пришёл, поработал с полгода и сказал: «Я не могу, я это не тяну». Либо сразу, либо навсегда, – пояснила Наталья Булах.

«Как вы выдерживаете церемонии прощания?» – спрашиваем.

– Мы всё это пропускаем через себя. Каждая церемония – это прощание, то есть мы прямо вот действительно прощаемся с человеком. Когда ты читаешь свою речь, обращаешься к родственникам и к покойному. Бывают разные нюансы, когда ты просто прощаешься, а иногда больше уделяешь внимания родственникам. Для них это горе, хоть какой человек был. И через себя всё пропускаешь. Бывает, за день не очень много прощаний, человек восемь, а приходишь домой без сил, выжатый как лимон. Выпьешь чаю, накроешься пледом и просто падаешь в сон. Хотя вроде бы всё нормально проходило, никаких там эксцессов не было.

Другой город

Во время разговора Наталья рассказала, как однажды увидела кладбище. Когда возвращалась поздно вечером домой в полнолуние, ей показалось, что она находится в центре города.

– Шум с трассы доносится. Луна подсвечивает памятники, они бликуют. И вот показалось, что я просто нахожусь в городе, только с другой его стороны какой-то. Но вообще я в мистику не верю. Сколько я здесь работаю, ни разу никаких привидений не видела.

Хотя проявления мистики всё-таки были. Наталья рассказала, что на предприятии работал мужчина, который скончался от инсульта. Его памятник виден с дороги. Почти сразу после похорон Наталья остановила машину и мысленно обратилась к покойному с традиционным вопросом: «Ну, как же так?».

– И тут у меня так сердце прихватило, как будто камень в груди. Я тогда сказала, что всё поняла, не нравится ему такой вопрос, и больше задавать его не буду. Сразу отпустило. Теперь просто езжу мимо, здороваюсь. Или другой мой знакомый – жену похоронил. Мы семьями дружили. Я за могилкой приглядываю и, если что-то не так, поправить надо, звоню супругу. Так вот, каждый раз, как я пытаюсь звонить рядом с могилой, сразу глохнет машина. Видимо, она не хочет, чтобы мужа тревожили. Я теперь сначала отъеду подальше и только потом звоню, – рассказала Наталья.

Но эти проявления скорее можно отнести к случайным совпадениям и личным переживаниям. Хоть церемониймейстеры и уверены, что душа у человека есть, но находится она рядом с близкими, а не возле тела, которое покинула, и не возле урны с прахом.

Трудные времена

Работа в ритуальной сфере никогда не бывает легкой. В обществе постоянно происходят изменения: то лихие 90-е с их пышными похоронами «авторитетных» людей, то пандемия COVID-19, а теперь вот специальная военная операция.

– Сначала мы очень испугались из-за пандемии. Было непонятно, как теперь проводить прощание с людьми. Даже появились предложения устанавливать иллюминаторы в гробы, чтобы родственники могли увидеть близкого человека. Но вскоре руководство закупило специальные лампы, и теперь они есть у нас везде. А затем медицинские учреждения стали обрабатывать тела так, чтобы можно было безопасно открыть гроб для окружающих, – рассказывает Наталья.

В то время было очень много работы в зале. Помимо большого потока прощаний, добавились требования по санитарной обработке помещения. После каждого прощания зал мыли и обрабатывали антибактериальными средствами.

Сейчас поток вернулся к доковидным временам. Но появилась другая нагрузка – моральная, и она связана с СВО. Тут, думается, объяснять ничего не надо.

Социальное и духовное

В многонациональном Владивостоке живут люди разных религиозных конфессий. Часто на прощание приглашают духовных лидеров той или иной веры. В крематории уже выработан алгоритм работы на такие случаи.

Например, церковная панихида у православных длится 40 минут, а в прощальном зале время ограничено 15–20 минутами. Совместно с церковью был найден выход: панихиду сократили до 15 минут. В этом случае церемониймейстер присутствует и, если требуется, помогает расстроенным родственникам. Также существуют договоренности с буддистами и представителями других конфессий. Кроме мусульман, которые не признают процесс кремации и поэтому в крематории залы почти не заказывают.

– У нас бывают разные случаи: когда берут «двойной» зал, тогда панихиды проходят и по церковному, и по гражданскому образцу. Когда прощаются с военнослужащими – это всегда оркестр, салют и почетный караул. Многолюдно, когда идут прощания с байкерами. Но всё проходит спокойно, – рассказывает Наталья.

На морском кладбище в залах крематория в основном прощаются с теми, кто выбрал процедуру кремации, другие случаи бывают редко. Однако сейчас на территории идёт строительство зала для традиционных прощаний. Кроме того, сейчас в крематории установлено новое оборудование, которое позволило сократить время кремации, а вместе с этим – повысить количество церемоний прощания и снизить время ожидания для родственников усопшего.

– Наш крематорий востребован, потому что людям удобнее организовать прощание здесь, в городе, чем на «Подгороденке». Туда долго ехать. И опять же из-за церемонии. Скажем так, 10% людей едет к нам забронировать зал именно из-за церемонии. Потому что люди уже были у нас и знают, как мы проводим прощание. Не хочется себя хвалить, но я говорю так, как есть, потому что многие приходят именно к нам. Поэтому у нас два зала, два церемониймейстера и очень большой объём работы, – поясняет Наталья.

– Вам приходилось здесь прощаться со своими родными, близкими?

– С родными нет, но с одноклассниками, с учителями, соседями приходилось. Плачешь вне зависимости от того, с кем прощаешься. Мы с Валерией Владимировной часто плачем, даже не зная людей. Иногда такое душевное прощание, люди так хорошо говорят, или ты сам знаешь, что человек был хороший, и плачешь вместе со всеми, не можешь удержаться. Мы женщины, слёзы держать не можем, то есть если накатило, так оно накатило, максимум, что ты можешь, – это поднять глаза и начать шмыгать носом. Или также стоишь и плачешь вместе со всеми. Бывает всякое, – отвечает церемониймейстер МБУ «Некрополь».

Главное качество церемониймейстера

Самое главное в работе церемониймейстера, объясняет Наталья, – это за отведенное для церемонии время провести её так, чтобы близкие смогли достойно проститься и почувствовали, что человек был важен и попрощались с ним от всей души.

– И конечно, для церемониймейстера важно уметь сочувствовать людям. Это для меня тоже прощание. Когда для человека такая работа – только заработок, то, наверное, хорошего прощания не получится, – добавляет специалист МБУ «Некрополь».

За 6 лет работы в должности церемониймейстера у Натальи уже собралась папочка с текстами прощаний. Она показала корр. «В» свои работы. Все тексты она писала сама и постаралась для каждого случая подобрать отдельные фразы. В её папке есть прощания с учителями, с военными и так далее.

Свои тексты церемониймейстеры помнят наизусть, но рабочая папочка всегда при себе. Есть и маленький секрет: все имена покойных записывают в шпаргалку.

– Хоть и помнишь, знаешь. Но во время церемонии можешь растрогаться так, что забудешь и слова, и имена. Неудобно будет перед памятью человека. Знаешь ты человека, не знаешь, ты с ним прощаешься. Какой бы он ни был, ты его провожаешь в последний путь. Всё. Вот это мне кажется главным. То есть проникнуться ситуацией. Самой попрощаться, людям дать возможность хорошо проститься. И чтобы люди отпустили человека со спокойной душой. И речь сказать возможно по-разному. Ведь можно неосторожно и весь зал довести до истерики. Но у нас другая цель. Мы стремимся, чтобы люди отпустили усопшего со спокойной душой. Именно в своей речи мы все моменты стараемся сглаживать», – объясняет хозяйка зала прощаний учреждения.

Работа для психолога

Иногда люди по ошибке называют ведущих на церемонии прощания тамадой. Однако в крематории не обижаются на это. Они лишь с улыбкой воспринимают подобные высказывания:

– За столько лет работы люди не перестают удивлять меня. Каждый раз они говорят что-то новое. Я не обижаюсь на них, потому что понимаю, что в такой тяжелой ситуации можно сказать то, что в обычной жизни не стал бы говорить. Иногда кто-то в сердцах может сказать что-то грубое, но мы понимаем, что у человека сейчас тяжёлая ситуация.

Обычно люди сначала нервничают, а потом, когда приходят за урной, становятся совсем другими. Видно, что их отпустило. Даже если они плачут, то уже без надрыва.

– Говорят, человек ко всему привыкает. Можно ли привыкнуть к тому, что каждый день прощаешься с кем-то?

– Нет. Можно привыкнуть ходить мимо закрытых гробов, но, если гроб открытый и ты видишь там человека, это всё равно цепляет. Каждое прощание особенное, и привыкнуть к этому невозможно.

Так получается, что церемониймейстер работает с людьми в их наиболее тяжёлой жизненной ситуации. Самая большая нагрузка приходится на среду–субботу, что связано с работой моргов.

Стереотипы не работают

Часто в популярных фильмах работники похоронной сферы изображаются как угрюмые люди в чёрных, серых или просто мрачных одеждах. Однако Наталья разрушает этот стереотип:

– Меня на улице никто не узнаёт, потому что я всегда хожу в жёлтом, красном, голубом или сиреневом, но только не в чёрном. Вообще, я люблю зелёный, но он мне не очень идёт. В последнее время мне нравится жёлтый, горчичный. Недавно я купила себе жёлтый пиджак и жёлтые, горчичные туфли. Стараюсь всегда переодеваться и выглядеть ярко.

– Как родственники относятся к вашей работе?

– Сестра моего мужа тоже работает в похоронной компании, только в Краснодарском крае. Поэтому он нормально относится к этому. Родственники и знакомые уже знают, что я здесь работаю. Бывает, что знакомые приходят и просят помочь им проститься. Но никаких служебных привилегий у меня нет.

Также и у ритуальных компаний в крематории приоритетов нет. Родственники могут обратиться в крематорий напрямую, без ритуальных компаний. Часто так и происходит, и мы записываем их на любое свободное время – проводим прощания 6 дней в неделю.

По словам сотрудников МБУ «Некрополь», сейчас многие предпочитают поручать подготовку к прощанию похоронным агентам.

– Агент соберёт все необходимые бумаги, оформит и подготовит всё, что нужно. Он принесёт каталоги, и вы выберете всё, что необходимо. Никуда самим бежать не нужно, зачем вам это? Ведь многие даже не знают время обеда в ЗАГСе, когда выдают справки в морге и так далее. И вам не нужно это знать. Похороните своего родного спокойно.

– Бывают случаи, когда в семье только случилось горе, а ритуальный агент уже звонит или стоит на пороге. Если вы его не вызывали – смело вешайте трубку или закрывайте дверь. Этот человек – мошенник, и он получил информацию о смерти незаконным путём, а это уголовно наказуемо. Наши сотрудники не приезжают без звонка, и у каждого агента есть удостоверение, чтобы при вызове родственники могли убедиться, что к ним приехал действительно сотрудник нашей компании, – рассказали в МБУ «Некрополь».

Акулина СЕМЕНОВА

Фото Алексея ВОРОНИНА